4.-28. Мегуми. Сонгфик. Оля и Монстр "В незнакомом городе одна"
Слов: 560
читать дальшеМой город, конура для злых собак
Мне стал чужим
Над головой висит дорожный знак
Иду сквозь дым
Мои друзья меня не узнают
Глядят в глазок
Стальные двери берегут уют
От грязных ног
Мегуми думала, что главное - уехать в город. Это самое главное. Там же, пробиться талантливой и красивой девушке - раз плюнуть. Но только город не спрашивает ее мнения, город не считает ее красивой, город не думает, что она талантлива, городу все равно. Городу наплевать. Город полон сигаретного дыма и запаха дешевого виски, на перекрестках дорогие машины сбивают бедно одетых пешеходов и даже не останавливаются, а из каждой подворотни слышны стоны боли и удовольствия.
Ей приходится искать самый дешевый мотель, потому что то, что она считала богатством, стартовым капиталом и вообще безумными по деревенским меркам деньгами, в городе оказывается мелочевкой. На это можно купить пачку сигарет, паленое виски и пачку презервативов.
Весь этот набор советует ей девушка, кажется, Азуки, с которой она познакомилась на вокзале. Азуки возвращалась домой и советовала Мегуми забыть о ее мечтах. Или на первой поре поступиться с гордостью и использовать "джентльменский набор".
Тогда Мегуми отказалась, гордо тряхнув головой, но с каждым мотелем, ночевка в котором ей не по карману, она все чаще думает, что возможно...
Я в незнакомом городе одна
А где мой дом?
Теперь на этом месте лишь стена
А в ней пролом
Стою, облокотившись на забор
Лицом к стене
Наверно все, что было до сих пор
Приснилось мне
... возможно, Азуки была права, думает Мегуми три дня спустя, у нее монетка в сто йен, небольшая спортивная сумка с летними вещами, а в город уже закрадывается осень. И ей, в ее нарядных, неуместных в этом сером городе, одеждах холодно. На теплую одежду денег нет, от гордости почти ничего не осталось. Но это почти держит ее от последнего шага, от того, чтобы поступить так, как советовала Азуки.
В телевизоре показывают фотографию девушки, похожей на Азуки. Полиция сообщает, что Азуки - да нет же, Мегуми, это не может быть Азуки - покончила с собой. Летальная доза героина.
Через неделю гордости не остается, денег нет, одежда почти вся роздана из-за долгов, и теплое пальто - дешевое, но такое замечательно теплое по холодной городской осени - ей покупает мужчина. Ему примерно сорок, она до сих пор не запомнила его имени, но у него есть купюры в кошельке и заманчивое предложение забыться.
Забыться ей помогает всего один шприц.
Мужчина смеется, обещает золотые горы и всемирную известность. Мегуми важно кивает: а как же иначе. И растворяется в голубой дымке.
В витрине я рассматриваю то
Что стало мной
Безумный взгляд, измятое пальто
Не тот покрой
Мне вслед кричат чужие имена
Скрипят окном
Я в незнакомо городе одна
Все было сном…
В городе Мегуми учится курить, пить паленое виски не морщась, колоться и нюхать героин. "Герыч," - так она зовет наркотик, на городской маневр, гордится тем, что стала совсем своей в этом холодном городе с глянцевыми витринами.
Родителям она звонит раз в месяц и это всегда стандартные фразы: у меня все как надо, можно просто мечтать! А "я третья справа, а шестой уже нет" она замалчивает.
Через год, возможно, она решит уехать. Возможно, на вокзале она встретит очередную наивную дурочку из деревни, которой даст пару советов, как выжить в нежелающем чужаков городе. Девчонка отмахнется, а на следующее утро, когда та включит телевизор где-нибудь в дешевом мотеле, она увидит фотографию Мегуми. "Передозировка", - скажет ей телевизор.
И история пойдет по кругу.
Или окажется сном...Нацуно/Тору. Зима в Сотобе. Один шарф на двоих.
!Вне тура.
Слов: 119
читать дальшеВ Сотобе зима суровая. Сколько себя помню, всегда носил шарфы, варежки и шапку. Но Нацуно, приехавший из города, этого, конечно же, не знает.
Он идет, зябко кутаясь в воротник пальто, и отнекивается от моего шарфа.
Нацуно похож на мой шарф. На ощупь колючая шерсть, но греет просто отменно. Нацуно такой же – колючки снаружи, все этого его «не подходи ко мне» читается в позе, в выражении глаз.
Но я привыкал к шерсти моего шарфа, и его теплота была лучшей наградой для меня. Я расшевелил Нацуно, смог заставить его поверить, раскрыться мне. Наградой стала редкая улыбка, тихое «Тору-чан» и то, что сегодня он сдается мне. Останавливается, терпеливо ждет, пока я размотаю шарф и намотаю его уже поверх нас. Поверх нас обоих.